Название отыгрыша: Морской бой между мной и тобой.
Действующие лица: Emily Caldlow as Lana Winters & Edward Talbot as Stone Hopper
Предыстория: Римпак - самые крупные учения военно-морского флота, которые когда-либо проходили во всем мире. В них участвуют Филиппины, США, Япония, Китай и Россия.
Капитан эсминца Стоун Хоппер - старший из двух братьев, изначально выбравший карьеру в сфере морфлота, добился поста капитана. В отличии от своего брата, он более ответственный и взрослый, но так же не имеет семьи. Однако есть девушка, которой он посвящает все свои победы...
Лана Винтерс - анестезиолог-реаниматолог, познакомившийся с Хоппером совершенно случайно, при столкновении в коридоре больницы. Младший брат Хоппера упился почти досмерти и ему промывали желудок именно в той больнице, в которой работала Лана.
Между Стоуном и Ланой не было ничего, что бы хотя бы издалека намекало на их чувства друг к другу, но все меняется, когда эсминец "Сэмпсон" оказывается уничтожен инопланетной рассой, высадившейся в районе учений в Тихом океане...
Место действия: Оаху, Гавайские острова — Тихий океан, эсминец "Сэмпсон" — Оаху, Гавайские острова — Военный госпиталь ВМФ в США, Калифорния
Время действия: 19 апреля 2012 года — 1 мая 2012 года
Рейтинг: NC-17
episode III. Морской бой между мной и тобой.
Сообщений 1 страница 8 из 8
Поделиться1Вт, 19 Ноя 2013 16:19
Поделиться2Вт, 19 Ноя 2013 19:26
Теплый бриз, щекочущий ступни песок, музыка, играющая в отдалении и тот, кто неторопливо бредет рядом, разговаривая обо всем. Она смеется над его шутками, заставляет краснеть и смущаться, иногда стукается рукой о его руку, привлекая внимание обоих к тому, что пальцы следовало сплести, но оба поспешно отводят взгляд в сторону и на это есть у них свои причины.
— Завтра ты уходишь, верно? — Спрашивает девушка, не поднимая головы и не смотря на него.
Разница в росте у них, конечно, колоссальная. Никто не верил, что такой высокий мужчина, как Стоун сможет пробиться в военно-морской флот, но он сделал это, следуя за своей мечтой, и служил с отвагой и доблестью, после чего стал командовать целым кораблем. В нем есть стержень и стать, которой позавидовал бы любой другой мужчина.
Где-то играют на гавайской гитаре, но Лана не хочет прислушиваться. Ей дороже его тихие слова, смех, с хрипотцой произносимое ее имя. Это так бесценно и невероятно, что порой к горлу подкатывает огромный ком, мешая говорить и реагировать здраво. На глаза наворачиваются слезы, но он не реагирует на это так, как должно быть.
— Не знаешь, что я тут делаю? — Лана разводит руками в стороны, улыбаясь и задирая голову, чтобы усмотреть хотя бы краешком глаза улыбку на его губах. — С вами же все равно ничего не случится, так почему же я приехала? Вечно наше правительство паникует больше, чем следовало.
Снова его улыбка, не сходящая с губ весь вечер и снова его широкая ладонь, слишком близком и слишком далеко. Лана просто не может себе позволить схватить ее, не может позволить себе схватить его за руку, плечо или что-то другое, но зато может обвить невидимыми руками, которые он порой слишком явственно ощущает и даже оборачивается.
Слишком высокий, слишком широкоплечий, слишком большой, слишком горячий, ему жарко, поэтому он снял рубашку еще тогда, когда сидели в баре. Его брат – нечто. Невероятный раздолбай, с более невероятным желанием быть выше, чем его собственный брат. Я так смеялась над его попытками затмить немногословность Стоуна, что надорвала живот. И все же… Как же красиво обтягивает белая классическая майка его рельефные мышцы…
Он военный, по-другому жить он не умеет, но если бы умел, я бы видела его кем-то из числа спортсменов-звезд. Вполне вероятно, что мы бы не встретились, если бы он был кем-то вроде того.
Для Ланы все, что было связано со Стоуном, было слишком. Слишком он ей нравился, чтобы не быть для несчастной девушки всем. С ним ассоциировались ароматы мужского одеколона, с ним ассоциировался вид крови, пугая и выводя из равновесия. С ним ассоциировался даже родной брат, шедший на турник днем и возвращавшийся в потной майке, которая когда-то была белой.
Внезапно для самой себя, девушка разворачивается на сто восемьдесят градусов, незаметно для себя касается тыльной стороны ладони моряка на дольше количество времени, чем этого требует ситуация и мигом сбрасывает с себя рубашку с коротким рукавом, забегая в море.
Она стоит в темной воде по пояс и машет ему рукой – ведь завтра он уйдет, почему бы не искупаться напоследок?
— Стоун Хоппер, заходите в воду, это приказ! — Лана смеется, посылая в его сторону брызги и ждожидается его решения.
Слишком ты спокоен, чтобы отказаться от такого веселья.
Поделиться3Вт, 19 Ноя 2013 20:57
Внешний вид: сейчас: Шорты до колен, темно-серые, почти черные из плащевки; белая майка; кроссовки.
С собой: Часы на руке, в кармане шорт ключи от номера в отеле.
Взглянув на девушку, шагавшую рядом, Стоун прикрыл глаза – ему было комфортно, когда она просто находилась рядом с ним. Это лучше, чем постоянно переживать, с кем она и чем занимается, а потому попросил у командующего учениями «Римпак», генерала, чтобы в команде врачей вылетела именно Лана. Она всегда видит его насквозь, когда волнуется, когда грустит или задумчив. И когда зол, и когда печется за брата: всегда видит его, причем для анализа поведения Хоппера старшего, Лане не нужно смотреть ему в глаза. Она как будто чувствует его, даже не прикасаясь. Так бывает, когда в толпе, глядя на лица незнакомых тебе людей, видишь единственное лицо, которое улыбается, именно твоему взгляду.
Они понимали друг друга еще до того, как начали вот так уходить вдвоем из кафе, гуляя по темным улицам и думая, кто же для кого адресует улыбку, кто кого должен взять за руку. Не важно, потому что они никогда не говорили друг другу ничего пошлого, вроде «ты мне нравишься», не потому что этого не было, а потому, что жизнь для этих двоих открывала карты прямо перед глазами. Они передавали друг другу тепловые импульсы, а не слова, срывая с губ, как края потрепанного флага на «Сэмпсоне».
— Да. — Тихо произносит Хоппер, ощущая удар ее руки о его крупную ладонь. — Уже сегодня.
Стоун бросает мимолетный взгляд на наручные часы, которые показывают два часа ночи. Еще немного и нужно будет просыпаться, выглаживая стрелки на белоснежных брюках, гладить рубашку, футболку и форму камуфляжного цвета. Он ведь не живет с женщиной, она не стирает ему одежду, не гладит и не чистит белоснежные кожаные туфли. Но она придет. Именно эта женщина придет на открытие учений, чтобы посмотреть, как он отдаст ей честь и улыбаясь, взойдет на борт своего эсминца, чтобы отправиться в Тихий океан.
— Это действительно странно, но я думаю, что для тебя это хороший шанс отдохнуть. — Лживо улыбаясь, так же тихо проговаривает как будто бы нараспев Стоун. — Сходи завтра на пляж, погуляйте с Бекки, потому что скоро они с моим братцем свяжут друг друга узами брака и ее прогулки вот так закончатся.
Яркой вспышкой новый удар по руке Стоуна заставляет остановиться и, как по команде повернуться к девушке, пытаясь уловить смысл ее слов. На горячий песок падает ее рубашка, и зрачки в глазах моряка предательски расширяются. Призрачной дымкой проносится под ноздрями Хоппера аромат романтики и эротики за четыре часа до выхода в море.
— Лана… — Выдыхает мужчина, улыбаясь, как будто бы всю жизнь ждал этого поступка от нее, после чего отдает честь и бросается в воду: — Есть, мэм!
У Хоппера слишком большие шаги, поэтому даже если бы Лана пыталась убежать – не смогла бы. Там, где ей по щиколотку, ему всего лишь по ахиллесову пяту, поэтому тщетно пытаясь скрыться от хватки Стоуна, она наоборот оказывается в его крепких объятьях. Мужчина подхватывает ее, как невесомое перышко и забежав по грудь, бросает в воду.
Майка неприятно прилипает к телу, но не мешает двигаться и это радует. А вот наличие майки на брюнетке не радует вовсе, впрочем, Хоппер не горит желанием заниматься с ней чем-то, кроме игры в морской воде ночью, накануне учений. Не потому, что не хочет в принципе, а потому что боится, что в итоге не сможет оставить ее на суше. Пускай, что на несколько дней – все равно не сможет, а гражданские на корабле, это уже нарушение устава, за которое можно и вылететь.
Стоун смеется, показывая пальцем туда, где показалась голова Ланы. Они впервые вот так купаются вдвоем под покровом ночи и это так волнует. Если бы еще Хоппер не ржал как конь…
Поделиться4Вт, 19 Ноя 2013 23:36
Внезапно его теплые руки впервые оказались так близко, что, казалось, насквозь прожгли кожу. Очень горячо, до боли, близко, сильно, и в тоже время лед собственного тела породил мурашки. Земля поменялась местами с небом, и после этого девушка упала в воду, не успев и крикнуть-то как следует. Вода оказалась холодной, особенно, если погрузиться в нее с головой. Но всплывая, Лана поймала себя на мысли, что хочет еще вот таких прикосновений. Они действительно друг друга понимают, как никто другой, но когда дистанция внезапно сокращается, одним касанием пятерни пальцев не обойтись.
В порту на якоре стоит эсминец, на котором он уйдет завтра в море. Туман не уходит с возрастом, за которым я не увидела их различий – он моряк, а она врач, вводящий в искусственную кому и под наркоз. Он – военный, его носит всюду, а ты сидишь в своей больнице, заламывая руки и гадая, как он там? Сыт ли, одет ли, в уюте и тепле или нет?
Это странно, учитывая то, что до этого у Ланы были парни, но никто из них не требовал к себе такого отношения. И этот не требует, просто девушка не может к нему по-другому. Он же особенный, слишком родной, слишком любимый. Не бывает дома, только если увольнительном. Непросто любить военного, но в море он хотя бы один, и женщин других на судне не будет. Да и зачем тогда строить отношения, если не доверяешь ему?
— Стоун Хоппер! — Мисс Винтерс делает ладонью всполох брызг, летящих в лицо моряка.
Он же постоянно на воде, должен привыкнуть к воде, к морям, к соленым пальцам и катышкам соли на теле. Почему сейчас зажмурился? Пропустил момент, когда девушка захватила его в свой плен.
Он талантливый стратег – Лана сама видела, когда его команда играла на кубке Римпак по футболу с Японцами. Если бы не чудо-братец Стоуна, США победила бы так, как и каждый год побеждает. Завтра он уйдет, оставив ее тут, на берегу, дожидаться. Неизвестно, когда, куда и к кому он придет. Быть может, есть кто-то третий? По-лучше, красивее, умнее, полезнее. Анестезиолог-реаниматолог… Внезапно, красный диплом показался мисс Винтерс таким незначительным, что будь он под рукой – был бы выброшен в океан.
— Хоппер! — Девушка подпрыгнула, обвивая шею мужчины руками и звонко смеясь.
И снова он так близко, что ее тонкие пальцы касаются его шеи и волос. Так близко, что сквозь намокшую, холодную ткань майки чувствуется его непробиваемый торс, с мышцами, которые он накачал в результате многочисленных походов в спортзал.
Лана поворачивает голову, чтобы посмотреть ему в глаза и касается губами его губ. Его смех был заглушен этим жестом, ни то поцелуем, ни то нелепой пародией на него. Но посмотреть на его реакцию у Винтерс появляется интерес, поэтому не отрывается и не целует, а с замиранием сердца следит за его действиями, гадая: что же будет сейчас, оттолкнет или поцелует в ответ?
Это, как шахматы: тебе шах, Стоун Хоппер.
Отредактировано Emily Caldlow (Вт, 19 Ноя 2013 23:36)
Поделиться5Ср, 20 Ноя 2013 01:49
«Хватит лажать Стоун! Хватит! Соберись! Молчи! Возьми себя в руки! Что же ты, как кусок несуразицы, которым кличешь собственного брата?! Давай, Стоуни!» — Мысли мелькают слишком быстро, мужчина не успевает отреагировать на них, когда на шею бросается Лана. Смеющаяся, радостная, довольная их близостью. Только в игре она смогла, наконец, обнять его и прижаться к груди. Кстати о груди… Невероятно, но сквозь намокшую майку Стоун почувствовал набухшие от холода соски и осознал, что у него чертовски давно не было секса. Любой мужчина на его месте отреагировал так, как отреагировал Стоун – взял бы то, что хочется, но не сейчас. Он не мог выйти из воды с таким явным…возбуждением, поэтому волнительный момент первого поцелуя с брюнеткой был скрашен неловкостью из-за возбуждения и даже не смутил.
Подхватив Лану под колени, мужчина усадил ее на своем торсе по-удобнее и понес на песок, ибо стоя как-то ну совсем не айс.
Уложив, а точнее опрокинув брюнетку на песок, Стоун оторвался от ее губ, улыбнулся ей и коснулся темной пряди, прилипшей в раскрасневшейся щеке. Его забавляла неловкость, но в тоже время готовность ко всему, что бы он не стал делать. Лана была той девушкой, которая не боялась, не стала бы кричать и упираться, но этот поцелуй, он был действительно случайным и таким милым, что Хоппер просто не смог продолжать его и переводить в нечто страстное и развратное. Он мог бы, и его не смутило бы то, что они вдвоем на пляже, что с любого места могли бы выйти люди, даже в два часа ночи находятся люди, которых мучает бессонница.
— Что теперь, Лана Винтерс? — Стоун улыбнулся, затем склонился к ней, крепко держа ладонями ее тонкую талию, чтобы не смогла сбежать. — Ты такая маленькая…
Стоун был почти два метра ростом, а Лана всего метр пятьдесят восемь. Ее брюнетистая головка с трудом дотягивалась до плеча мужчины, если они стояли рядом. Да и целом комплекция у девушки была до того миниатюрная, что порой Хоппер старший просто боялся положить свою руку ей на плечо: а вдруг сломается? Его маленькая, великолепная кукла, которую он всю свою жизнь будет опекать и защищать.
Аккуратный и нежный поцелуй в уголок губ девушки, затем в середину, снова уголок, щеку, висок, прикрытые глазки, кончик носа, подбородок, а затем он переносит свой вес на локти, зарываясь в песок, и утыкается лицом в ее трепещущий от волнения живот.
Спустя минуту молчаливого ожидания, Стоун хрипло произносит:
— Лана, я не хочу с тобой секса. — Лицо мужчины оказывается в мгновение ока напротив лица девушки. — Ты потрясающая, невероятная, обворожительная, желанная, но… Я просто не смогу отпустить тебя, когда придет время. Дождись меня с этих проклятых учений, и я тебе клянусь, я возьму тебя в жены, не отпущу тебя никогда, только дождись. Ты меня слышишь? Только дождись моего возвращения.
Стоун тогда смотрел ей в глаза очень долго и улыбался, потому что слезы там застыли крупные и горячие, даже не покатились еще по щекам, но застыли. В купе с улыбкой, это потрясающее, невероятное зрелище. Но он был впечатлен невероятно, поэтому на этом не замолчал, лишь подхватив ее за талию и поднявшись самому, вскружил, как дитя:
— Я неудержим, как горная река, непокорен, как ветер прерий, но я покорюсь тебе и буду встречать с тобой каждый рассвет и каждый закат. Я буду целовать тебя на ночь и каждое утро, буду ходить в душ с тобой, буду приходить к тебе в больницу, срывая повязку и целуя в губы страстно и нежно, чтобы ты никогда не забыла, о том, как я люблю тебя. Я люблю тебя, я правда люблю тебя, Лана! Будущая Лана Хоппер – невероятно, у меня будет жена… — Поток эмоций, преобразованных в слова, было уже не остановить. — И у нас будут дети. Я хочу двоих, слышишь? Я хочу мальчика, чтобы он был похож на меня, и девочку-дочку, чтобы она была такой же маленькой, милой и пряталась за меня. Я буду носить вас на руках, я клянусь тебе, клянусь!
На этом Хоппер опустил девушку на песок, рухнул перед ней на колени и с горящим от страсти и любви взглядом, с той же, присущей ему хрипотцой, произнес приглушенно, как нечто интимное, произносящееся обычно в стенах спальни тет-а-тет:
— Лана Винтерс, согласны ли Вы выйти за меня замуж и взять мою фамилию. Согласны ли Вы стать Ланной Хоппер?
Поделиться6Ср, 20 Ноя 2013 03:10
Она прекрасно понимала, что он имеет в виду, поэтому кивала в ответ на все его слова. Она знала, что ему нужно будет уехать, это будет трудно и, чем меньшее будет ждать его на суше, тем легче ему будет уйти в море. Что-то делается не так, случается невероятное и непонятное, а люди пытаются что-то с этим поделать, даже Лана принадлежала к такому типу людей. Но Хоппер – нет. Он был из тех, что сразу наверняка знали, что делают и жертвовали собой, ради других.
Стоун Хоппер – человек храбрый, готовый самоотверженно, не сдаваясь, закрыть собой других. Наверное, все, кроме Хоппера младшего были такими. Брат Стоуна отличался особым даром к прожиганию жизни, старался подражать брату и никогда и ни за что не признавал своих ошибок.
— Да… — Кивнула девушка, соглашаясь на его это «дождись…»
Невероятно многообещающая фраза, особенно звучащая из его уст. Слишком близко, слишком быстро, слишком высоко. Что произошло? Она уже выше уровня его головы, он смотрит на нее, как ребенка, восторгаясь и выкрикивая какое-то вдохновенное безумство, собирая все свои чувства в связные, и несвязные предложения, которые вырываются изо рта раньше, чем он успевает задуматься о смысле этих слов.
Утренний секс, кофе, тосты, округлившийся живот – все это у них еще будет, он прав. Стоит только подождать, пока он уйдет в это треклятое море, разделяющее столько людей, а затем вернется. Просто, быстро вернется, а она будет встречать его на причале, с букетом белоснежных хризантем, не для того, чтобы вручить их капитану эсминца, а чтобы выбросить их во властные волны Тихого океана. Обнять его, повиснув на шее, кружиться, и быть с ним одним целым, единым, любимым…
Предложение выйти за него замуж грянуло, как гром среди ясного неба. Под ногами снова оказался песок, успевший остыть и высохнуть, майка все еще неприятно прилипала к телу, охлаждая разгоряченную кожу. Отвратительное чувство, а ноги подкашиваются от удара крови, хлынувшей в мозг. Лана падает на колени перед Хоппером, у которого в руках нет ничего, но который клянется взять ее в жены и любить до конца своих дней. Целовать, обнимать, любить и заботиться так, как ни о ком и никогда. Обещает детей, двоих, как и хотела Лана всю свою жизнь: сына и дочку, чтобы был защитник, пока папа в море, а дочку, копию себя, чтобы была маленькой принцессой, врывалась с братом в спальню родителей утром, будить сонный храм, разрушая каждую его частичку. Волосы неожиданно стали тяжелыми, пускай, и почти высохли под теплым Гавайским бризом. Еще одна схватка: схватка со временем, неравный бой с тем, что называется тупое и больное ожидание всего этого, счастливой жизни, отложенной в долгий ящик.
Он возьмет увольнительный на год, а потом не захочет выходить, чтобы помогать жене с детьми. Но, в конце концов, он все равно уйдет, потому что есть такая профессия: родину защищать. Есть у тебя жена и дети, или их нет, просто есть такая профессия и каждый день, скрипя сердцем он будет уходить из дома, уезжать в командировки, чтобы возвратиться домой, скинуть эту ненавистную форму с надписью, которая вышита желтой шелковой лентой «navy» и одеть спортивные брюки с белой футболкой. Чтобы подойти к жене, поцеловать ее в затылок – не важно куда, просто коснуться ее талии, ее теплой кожи и сказать «я дома».
Горячие и крупные слезы-градины покатились по щекам девушки, а она не могла остановить их, пока не выплеснула хотя бы толику эмоций, томившихся в груди. Почти крик, но не крик, как лебединая песня, освобождавшая сердце от тянущего ощущения печали и радости одновременно, Лана выпаливает, кидаясь на шею к своему моряку:
— Я согласна!
И снова плачет, крепче сжимая между пальцами белый материал футболки на его спине. Слишком крепко, до того крепко, что ему становится нечем дышать, но Лане плевать, ведь это последние их часы вместе. Последние часы, перед тем, как он повернется спиной к своей будущей жене, заходя на мостик, и никогда не вернется, оставаясь погребенным под тяжелыми волнами Тихого океана.
Поделиться7Ср, 20 Ноя 2013 03:55
Bryan Adams – You Cant Take Me
Брат снова опоздал на церемонию открытия. Наверняка кувыркался со своей блондинистой подружкой с утра пораньше… И почему я не послал все это к черту и не завис с Ланой на всю ночь?
— Какая честь, лейтенант, какое счастье, что Вы почтили нас своим присутствием. — Ерничает Хоппер старший, наставляя младшего братца. — Очки долой!
Приветственная речь, все они стоят на борту легендарного линкора, среди ветеранов – людей, сделавших историю. Людей, сделавших мир таким, какой он есть и таким, какой он будет после них всегда. Проговаривается легко, потому что идет от сердца и Стоун улыбается, выискивая в толпе девушку, чье присутствие ему важнее всех, кто находится на палубе этого корабля. Он улыбается ей, отдавая честь, и смотрит ей в глаза:
— Семь футов под килем, джентльмены. — Снова улыбка, а она отворачивается, смущаясь от его пристального взгляда.
Затем небольшая пирушка, где Лана бродит в толпе окруживших ее моряков, которым не удалось взять с собой на Гавайи своих дам сердца. После разговора с братом Хоппер без труда вылавливает ее и стоит, прижимая к себе ее со спины. Не хочет смотреть ей в глаза, в ее прекрасные глаза. Не хочет запоминать ее лицо, потому что впереди только безрадостные перспективы мужиков из команды «Сэмпсона» или «Джона Пола Джонсона», на котором поплывет брат.
— Не поворачивайся, пока я не уйду на эсминец, умоляю, или я просто не смогу оставить тебя. — С этими словами Хоппер старший прижимает девушку к себе еще крепче, практически не давая ей пошевелиться, и утыкается носом в макушку, вдыхая сладкий запах фруктового шампуня.
Невероятная девушка, сумевшая поймать в свои сети моряка, который не знал жизни счастливой на суше. Он был…морем. Сам был им, жил им, дышал солью в морском ветре, а выходя на мостик, не мечтал поскорее сойти на берег, а выискивал новые закаты и рассветы, с которыми сердце бы успокаивалось.
Резко выпускает ее из своих объятий, бегом сбегает по трапу и поднимается на свой эсминец, одновременно руководя действиями команды. Затем поднимает взгляд на Линкор и пытается усмотреть ее улыбку среди глупых, ненужных лиц. Он забыл мобильный в сумке у нее в номере, потому что оставил свои вещи ей. Оставил, потому что уверен, что вернется именно к ней, а не к кому-то другому. И забыл телефон. Увидев Лану, пробившуюся к перилам Линкора, Хоппер машет ей рукой и кричит снизу вверх, пытаясь перебить общий гул команды и тех, кто собирается отплыть:
— Я забыл свой телефон в сумке! — Улыбается, ну и что, что забыл телефон. К закату они выйдут из зоны действия телефонных операторов, так что многого Стоун не потеряет.
Мужчина машет ей рукой, улыбается и даже смеется, как счастливый, влюбленный подросток, вдохновленный своей единственной Офелией.
***
Еще одна схватка. Нужно бежать еще одну ночь… Чтобы вернуться к ней и чтобы никто не смог схватить меня, взять в плен. Я должен выполнить свое обещание и вернуться домой, к ней.
Вокруг Стоуна вода, кровь и горящие даже под водой обломки топливных капсул. Уложенные волосы намокли от холодной океанской воды, и теперь заслоняли солнце, которое было слишком далеко. До него не добраться. Затылок ужасно ныл, пуская алую кровь в воду и привлекая хищников. Стоун попытался ощупать свою рану, но понял, что рука его не слушается. Повернув голову, он обнаружил перелом в трех местах и ощутил невыносимую боль, которая заставила его открыть рот и выпустить последние, спасительные кислородные пузырьки-медузки.
Что я сделал не так? Я должен бежать, должен вернуться к ней, к ней, я же обещал… Я дал ей клятву, я купил ей кольцо… Я сам надел такое же… Мы гуляли всю ночь, как два влюбленных школьника, любуясь этим подобием колец. Мы… Неужели никогда не будет больше этого теплого «Мы»? С ней – нет… Я умер. Я утонул в Тихом океане, потому что не хотел, чтобы эти сволочи убивали моего брата. Брат – святое, родная кровь, мой герой, которому я не оставил выхода, заставив пойти в морфлот…. Прости меня, братишка.
А солнце уплывало все дальше, отдавая Хоппера в пучину темной, непроглядной и холодной глубины океанской воды.
Еще одна схватка, нужно бежать еще одну ночь. Я должен сражаться, должен выплыть, должен победить, во что бы то ни стало. Я ни за что не вернусь туда, откуда пришел, я должен отправиться к ней! Я должен остаться в живых, иначе мой братишка без меня просто утопит «Джон Пол Джонса»! Открой глаза, хватит уже лажать Хоппер!
Стоун открывает глаза, и начинает, сцепив зубы, двигаться вперед, вверх, к спасительным лучам света и шлюпкам, которые поднимают на борт «Джон Пол Джонса» выживших в крушении Японского «Miyoko» людей.
Что это – сдерживает меня? Я доплыву, я найду выход, я не сдамся, и буду бороться. Я – Хоппер!
— Пожалуйста… Помогите! — С трудом произносит Стоун, тут же уходя под воду с головой, но его услышали и почти сразу же схватили за уцелевшую руку, вытягивая на надувной спасательный плот.
Солнце ужасно слепит глаза. Хоппер старается что-то почувствовать сломанной рукой, но это, видимо, безнадежно и поэтому он сдается. Перестает бороться, когда слышит голос брата. Хоппер младший кричит ему в ухо, но его голос становится все дальше и дальше. Таким далеким, что и не слышным вовсе. Стоун улыбается, протягивает руку к улыбающейся миссис Хоппер, касается ее теплых губ, подаривших командору Стоуну Хопперу первый и последний поцелуй, и глаза моряка закрываются, запечатлев ее улыбку в своей памяти. Как фото, где она смеется ему прямо в глаза. Так наверное правильно – умирать с именем любимой на устах.
Поделиться8Пт, 22 Ноя 2013 03:36
После того, как Лана проводила своего капитана на учения, случилось много чего: какое-то нападение, все подразделения войск были подняты по тревоге, а в Гавайский госпиталь хлынули пострадавшие. Она выполняла свою работу до конца, до того самого конца, когда наконец восстановили связь и получили первые сведения с линкора, на котором плыл генерал.
Известие о крушении эсминца «Сэмпсон» абсолютно разнилось с чувствами Ланы к ее будущему мужу. Она ничего не чувствовала, не верила и никогда не сможет поверить, что Хоппер ее оставил, утонув в холодных водах. Не важно, что случилось с кораблем и почему, что заставило его гореть и тонуть, погребая под обломками огромное количество ни в чем невиновных, верных своему делу людей. Не важно, сколько людей умерло, пусть все, но Стоун должен был выжить. Не потому, что это была слепая жажда оказаться везучей женой, которая все же дождется любимого, а потому, что Хоппер просто не может умереть.
Лана, оставив все, чем занималась, бежит на пляж, туда, где они впервые поцеловались и плача, падает на песок. Сквозь истерику она даже не может произнести молитву за спасение его тела и души, не может попросить у Посейдона не брать этого мужчину в свой плен, попросить у Бога, чтобы он вернул его, если все-таки забрал.
— Аааааа! — Кричит Лана, надрываясь и теряя голос. Связки не окрепли после простуды, а теперь снова сорвались на хриплый, нарушаемый всхлипами, голос. — Ты не мог! Я же знаю, ты жив! Хоппер! Открой глаза, борись! Открой глаза, вдохни, прошу тебя, пожалуйста!
Мисс Винтерс прокляла расстояние, разделяющее их, и то, что не может взять в порту катер и доплыть до флота, чтобы убедиться, что Хоппер выжил. Она просто не верит в его смерть, не может поверить и будет верить только в его силу до самого конца. Потому что он дал много обещаний, породил много надежд, и не сможет просто так отвертеться смертью. Он должен вернуться, должен вернуться в любом состоянии, потому что девушка, по имени Лана, ждет его на берегу.
Песок, как хирургические иглы впивался в колени и ладони, причиняя если не неудобство, то боль уж точно. Не прошло и дня, как она стала счастлива по-настоящему, когда прилетевшие из далекой галактики инопланетяне испортили все, разрушили жизнь, убили веру в счастливый финал. Лана сгребает в кулаки этот колючий песок и бросает в море, продолжая кричать так, как никогда не кричала, слезы льются уже бесконтрольно, отдавая океанскому побережью свою боль. А затем она просто падает, от бессилия, боли, усталости и нежелания жить: почему не уничтожили «Джон Пол Джонса»? Почему именно «Сэмпсон», почему именно Стоун? Не осталось сил даже кричать. Слезы застилают обзор. Сердце колотится все медленнее, словно увязает в закипающей и густой, словно дёготь, ненависти. Ненависти к тем, кто убил его. Единственного человека на земле, который дарил смысл существованию Ланы, кто раскрашивал красками серые будни на скучной, пусть и любимой, работе. Кто дарил цветы без повода, не держал за руку, но взглядом улыбался, признаваясь во всем и сразу. Того, человека, который поцеловал, обнял и пообещал, что вернется.
— Я должна чувствовать, что ты умер… — Прошептала Лана, невидящим взором смотря в горизонт. — Но я не чувствую… Ты… Должен открыть глаза, ты должен бороться… Я прошу тебя, умоляю…
Совсем рядом послышались знакомые голоса медицинских работников, кто-то подхватил Лану на руки, не забыв при этом посветить в глаза фонариком. Девушка повисла на руках у этого кого-то, как нечто совсем неживое, как тело Стоуна где-то далеко от нее. Одними губами пересохшими и искусанными до слез, она произносила молитву, надеясь на то, что Бог есть, что он заберет ее собственную, ненужную теперь жизнь, пережав сосуды ведущие к митральному клапану и вырвав жизненные силы из теплого тела, переместит их в Стоуна Хоппера, помогая бороться с болью и смертью.
Море оставалось за спиной человека, который нес ее на руках, но Лана, повернув голову, смотрела на горизонт, надеясь, что вот-вот там появится «Сэмпсон», а с капитанского мостика в высоту выпустят оранжевый сноп искр. Шаги становились быстрее, море – все дальше, но на горизонте ничего не появлялось. Лана вновь укусила губу, подавляя в себе остатки крика боли и страха, алая струйка с металлическим привкусом заструилась по щеке, капнула на руку несущего, измазав белый рукав халата. Винтерс закрыла глаза, мечтая о скорой смерти, но вместо этого, потеряла сознание, едва дыша и в тайне надеясь увидеть Стоуна. Неважно где. На земле или на Небесах.
