Когда нам холодно, мы кутаемся в плед. Когда нам жарко, мы снимаем с себя одежду. Когда нам грустно, мы снова кутаемся в плед. Когда нам весело, мы опять снимаем с себя одежду. А что же делать когда нам одиноко? Тоже кутаться в плед? А когда скучно? Снимать одежду? Можно подумать жизнь состоит из этих бесконечных однообразных действий. У нас не хватает фантазии на новые, у нас не хватает ума на вариации. Мы медленно давим в себе зарождающиеся ожидания, пресекая любые попытки оригинальности разорвать паутину нашего туманного бытия. Мы смотрим через мутное, грязное стекло, и нам совершенно не приходит в голову, что, если его помыть, смотреть будет проще. Мы приглядываемся, мы щуримся, мы не видим и половины того, что должны видеть. Что могли бы видеть. Но кому это сейчас интересно? Кого это колышет?
Когда нам холодно, мы пьем горячий чай. Когда нам жарко, пьем холодный сок. Неужели вся жизнь состоит из таких простых противоречий, нелепых сравнений и навязчивых впечатлений?
Лето. Обычно при этом слове радуются. Скорпиус же не желает его слышать. Лето – это когда огромное поместье душит роскошью, как избыток крема на торте раздражает приторностью. Лето – это когда мама заявляет, что если снова не навестит свою подругу в Париже, у нее разболится сердце. И Скорпиус подыхает от одиночества на соленом берегу сахарного французского моря. Лето – это когда, сидя в гамаке на заднем дворе коттеджа той самой подруги, Скорпиус читает письма своих «друзей», давится идеальностью их впечатлений и отвратительной восторженностью эмоций. Неужели они чувствую то же, что и он сам? Скорее всего. Ведь завтра же Скорпиус возьмется за перо и напишет всем такие же идеально восторженные ответы. Ему бы хотелось, чтобы появился кто-то такой, кому было бы не безразлично, как он проводит это гребанное лето. Кто описывал бы ему настоящие эмоции, а не сладостную ложь. Но таких в его окружении быть не может. Ведь они аристократы. Они не имеют права жаловаться на жизнь, они живут лучше всех, а все эмоции отлично спрятаны за маской равнодушия.
Целыми днями Скорпиус валялся на пляже, пока бледная кожа не обгорела и не стала слезать клочьями, что позволило остаток времени до возвращения домой провести в поместье. Вечером были званые ужины, и он должен был там бывать, мило улыбаться, говорить лживые комплименты, подавать дамам руки, умничать и делать вид, что все это его невероятно увлекает.
Вернувшись в Англию, он ни на секунду не оставался дома. Он сбегал, гулял сутками совершенно один, не позволяя летней скуке сожрать его окончательно. К тому же, это лето выдалось невероятно засушливым, едкий сухой воздух раздражал легкие, словно был насыщен мелкими песчинками. Даже по вечерам было невозможно дышать.
Чтобы хоть как-то отвлечься в последние дни Малфой пристрастился гулять по маггловскому Лондону. Естественно об этим никто не знал, иначе родители уничтожили бы его. Вот и сейчас он шел по темной улице, искрящей разноцветными огоньками, засунув руки в карманы. Он почти дошел до сказочного фонтана, возле которого днем фотографировались толпы маггловских ребятишек. В фонтане была вода, можно было умыть лицо, руки, тогда возможно стало бы полегче.
- Малфой? Ты ли это, или я просто испугала маггла, отчасти похожего на тебя.
Он посмотрел на девушку у фонтана. Вот уж кого не ожидал здесь увидеть. Люмьен. Или Эйвери, как он чаще называл ее про себя. Она была красива, как и все девушки его круга. Была похожа на фарфоровую куклу или на мраморную статуэтку. Тоже ноль эмоций. Та же скупость движений. Они общались поскольку-постольку, но не больше, чем было необходимо.
- Даже если это не ты, то все равно рада была видеть.
Он остановился в нескольких шагах от нее, запустил руки в фонтан, умыл лицо холодной водой. Легче.
- И тебе добрый вечер, Люмьен, - отозвался он, присев на край фонтана и разглядывая девушку в темноте. – Почему ты здесь?
Вопрос вышел неправильным, даже немного грубоватым. За сегодняшний день Скорпиус ни с кем еще не поговорил.
Когда нам холодно, мы греем руки у камина. Когда нам жарко, обливаемся водой.